|
РОК-ГРУППА |
|
ОФИЦИАЛЬНЫЙ САЙТ |
||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
МОЙ РОК: АМЕРИКА-ЕВРОПА, МЕТРО “УНИВЕРСИТЕТ”. СЕРЕДИНА 60-х.«В этом мире все
связано, Я. (Юрий Валов)
Речь здесь пойдет о том, откуда в середине шестидесятых весь этот
рок, все эти длинные волосы и шестиструнные гитары взялись на Юго-Западе Москвы,
где истоки московской рокомании и что мне запомнилось из периода первой
московской рок-волны. Серьезная хронология или летопись этого периода вряд ли возможна,
а если и кто-то и возьмется за такой труд, то вряд ли он будет объективен и
достоверен, поскольку вещественных доказательств из “того времени” почти нет
(и быть не может): нет студийных записей, нет газетных или журнальных статей,
нет видеоклипов и фильмов. Сохранились лишь два источника - черно-белые
фотографии, зачастую без точной датировки, и воспоминания очевидцев. Вот и получается, что перед нами миф, скажем, миф о московском
биг-бите (так назывался групповой рок шестидесятых), где черно-белые
фотографии выполняют роль наскальных рисунков на стенах биг-битовской пещеры,
а мы, еще оставшиеся “неандертальцы”, участники и очевидцы, полысевшие и
поседевшие, в потертых шкурах и с палицами, волочащимися по земле, заходим
иногда в эту пещеру, и эхо подхватывает гул наших голосов, твердящих как
мантру “ох как же мы могли тогда - да коммуняки нам не дали”, и хоть правдива
мантра, но от этого не легче. Зафиксированной и растиражированной музыки того периода нет и не
было. Можно предположить, что где-то у кого-то на старых магнитофонных
бобинах и завалялись разрозненные записи с живых выступлений, с
использованием одного плохого микрофона, но обычно по таким записям
установить “кто”, “где” и “когда” практически невозможно. Почему Юго-Запад? Да потому, что в то время, когда в Москве
началось серьезное увлечение биг-битом, мне было 16-17 лет и жил я на
Юго-Западе и тусовался, естественно, около МГУ, а частью юго-западной тусовки
были такие “тузы“ первой московской рок-волны, как Саша Градский, Сергей
Дюжиков, Саша Лерман, Леня Бергер, Слава Малежик, Слава Добрынин. Я не могу припомнить конкретное событие, которое бы
символизировало начало рок-движения в Москве, но я думаю, что реально это
1965 год, а закончилось все в 1972 году, когда для выступления на
рок-фестивале во Дворце спорта в Ереване из московских рок-сливок была
составлена супер-группа, так и называвшаяся СУПЕР, в которую вошли Бергер,
Дюжиков, Дегтярев, Фокин и Грачев. Выступление было неофициальным, хотя
основные фигуранты к тому моменту уже работали в известных ВИА. Это была халтура века, апофеоз мимикрии западного рока,
своеобразный экзамен на аттестат московской рок-зрелости. Концерт снимался
съемочной группой, специально нанятой устроителем - Рафиком Мкртчаном, на
профессиональную киноаппаратуру, однако ни я, ни кто-либо из моих знакомых,
даже самих участников, отснятого материала никогда не видел. Даже и тут не
повезло! Хотя экзамен сдали на “отлично”: народ в Ереване буквально на ушах
стоял, организатора арестовали и посадили лет на 10, а всех участников потом
таскали по следственным органам. Так, можно считать, завершился первый этап московского биг-бита.
Но откуда вся эта чужеродная “совку” рокомания взялась в Москве? Рок - часть поп-культуры. В своих кульминационных проявлениях
поп-культура порождает мании. Штаты (а с них мы и начнем) знали три мании:
первая связана с Фрэнком Синатрой, вторая - с Элвисом Пресли, третья -
битломания (объяснять не надо). К нашей теме имеют отношение две последние,
так как Элвис олицетворяет первый период рока - рокабилли (примерно с 1955 по
1961), а Битлы второй - период группового рока (с1962 по 1970). В обоих
периодах есть нечто общее, но много и серьезных различий, однако второй
период кое-что позаимствовал у первого и в каком-то смысле являлся его
продолжением. Разные поколения создавали эти два периода, отсюда различия в
ценностных ориентациях, в имидже, в стиле одежды, в стиле звучания. Так вот, к середине пятидесятых в Штатах в музыке черных
сформировалось течение, результатом которого стали десятки хитов и фанатичное
увлечение молодежи. Оно получило название «Rock & Roll», или
«Rockabilly», и с «Rockabilly» начался первый период рока. Кстати, бытует мнение, что впервые словосочетание «Rock &
Roll» как название нового стиля употребил в 1951 году ди-джей Алан Фрид, с
тем, чтобы отмежевать его от “Rythm & Blues” и успокоить “моральное
большинство” белых американцев, крайне отрицательно относившихся - как к
новому стилю, так и к факту популяризации черной культуры среди белых.
Занятно, что на черном слэнге тех времен словосочетание «Rock & Roll»
означало половой акт, или попросту траханье. И Алан Фрид, пытаясь ублажить
“моралистов”, сам того не подозревая (он просто воспользовался словами из
какой-то песенки), дал целой субкультуре весьма “аморальное” название. Создатели рокабилли как стиля, как музыкального направления были
представителями так называемого “молчаливого поколения” (Silent Generation,
1925 - 1945). Вот их имена: Все они фронтмэны, самодостаточные, яркие персонажи, каждый
соединял в себе качества певца, инструменталиста и песнописца,
аккомпанирующие же им музыканты могли заменяться (и заменялись) без проблем. К середине 50-х им было в районе 20-30 лет. Послевоенная
экономика США была тогда на взлете и продолжала улучшаться. Работы навалом,
платили хорошо, и работающему человеку в принципе были доступны все прелести
материального мира – дома, машины, модные шмотки и т.д. Тогда и появился Rock
& Roll, или Rockabily, ставший для молодых, сытых, полных энергии,
самоуверенных, свободолюбивых людей, живущих в достаточно свободной земле
изобилия, музыкой праздника, сборищ, вечеринок, отдыха и плотской любви. Мне трудно судить о том, насколько эта новинка, рокабилли,
внедрилась в жизнь московской молодежи того времени, - я тогда совсем
мальчишкой был. Но из детских воспоминаний осталось что-то о “стилягах“ с
набриолиненными коком чубами в обтягивающих брюках-дудочках и полуботинках на
толстом светлом каучуке, саркастически карикатурно высмеивавшихся на
страницах журнала “Крокодил”. Еще помню мягкие пластинки, нарезанные
кустарным образом, основой для которых зачастую служили использованные рентгеновские
снимки, оттого-то их и называли “Рок на костях”. Купить эти пластинки с
изображение чей-то грудной клетки или берцовой кости можно было у фарцы
из-под полы в центре ГУМа у фонтана. Думаю также, что московские джазисты
включали в свои танцевальные программы рок-хиты того времени, но повального
увлечения этим стилем, мне кажется, не было. Итак, рокабилли: Создатели же группового рока, или биг-бита, относились уже к
военно-послевоенному поколению, которое еще называют “бэбибумерс” (Baby Boom
Generation, 1940 - 1964), его представители стали первопроходцами и
московского рока. Если рокабилли это Штаты, то место рождения биг-бита - Англия.
Послевоенное поколение британцев было буквально заражено базовым, коренным
блюзом, и занятно, что луч этого блюза, пройдя через призму британской
адаптации, в 1964 году вернулся в Америку, создав уникальное явление -
“Британское вторжение” (“British Invasion”). Первопроходцами стали The Beatles, занеся бациллу битломании в
Штаты, вслед за ними Animals, потом Rolling Stones, The Who”) и так далее.
Молодая Америка стала отращивать длинные волосы, чем весьма огорчила старшее
поколение. Появился культ электрогитары, появились хиппи и Хэйт-Эшбери,
появилось увлечение восточными религиями и философией, появилось стремление к
альтернативным формам сознания, в частности через употребление наркотиков,
появилась целая субкультура, охватившая, в большей или меньшей степени, весь
мир, и основным, связующим звеном этой субкультуры стала групповая
рок-музыка, или, как поначалу ее называли, биг-бит. Она стала контркультурой по отношению к существующей и
общепринятой, расширив разрыв между “отцами и детьми”, изменила музыку, внесла
серьезные изменения в американское общество, в какой-то степени
способствовала изменениям, произошедшим в советской империи, да и вообще, как
считают многие, изменила мир, - и все дело рук того самого поколения
“бэбибумерс”, в самом названии которого кроется особенность, выделившая его
из общего цикла количеством участников, массой. Вернувшиеся в 1945 году с войны, истосковавшиеся по теткам мужики
круто взялись за дело, да и истосковавшиеся по мужикам тетки, видимо, им не
перечили, что вскоре и привело к появлению непропорционально огромной волны
младенцев. Что касается конкретных цифр, я могу привести только американскую
статистику, но думаю, что нечто аналогичное происходило и в России: в США с
1945 по 1965 год родилось 77 миллионов человек, к этому следует прибавить
всех тех, кто родился во время войны (считается, что дети военного времени
гораздо ближе к послевоенным, чем к довоенным), и у нас получится где-то за
80 миллионов. Для сравнения, следующее поколение - “Generation X” - составило
только 44 миллиона. Так эта волна и пошла по жизни, нарушая баланс поколений,
разрушая и создавая. И вот, представьте, огромное множество молодых людей начали
увлекаться групповым роком - музыкой, где главным инструментом была
электрогитара, где в идеале каждый и пел, и играл, и принимал участие в
написании песен, которые группа исполняла, и где роль фронтмэна либо
отсутствовала, либо в значительной степени сокращалась за счет повышения роли
всех и каждого. Даже не обладая выдающимися музыкальными способностями, длинноволосые
юноши с электрогитарами в руках, поднимаясь на сцену, воспринимались
сверстниками как герои, даже как пророки. Бит-группа становилась существом с
эдаким коллективным лицом. Абсолютный прототип такой группы - Битлы. Конечно же, новый стиль создавался множеством талантливых и
молодых музыкантов, но на вершине пирамиды были The Beatles, формируя этот
стиль, экспериментируя и изобретая новые приемы в написании песен, в игре,
пении, звукозаписи и, наконец, поражая всех неожиданными и весьма своевременными
открытиями и, я бы даже сказал, откровениями, которыми был наполнен их каждый
последующий альбом, ожидаемый многочисленными битломанами с нетерпением и
благоговением. Битлы были первооткрывателями, высадившимися на неизведанной
территории группового рока. В силу своей феноменальной и разноплановой
одаренности и вкуса, с одной стороны, и в силу уникального сочетания талантов
- с другой, они с одинаковым успехом двигались в разных направлениях,
осваивая и создавая очертания стилевого пространства со всеми его дальнейшими
и многочисленными разветвлениями. Абсолютное и безусловное лидерство Битлов
способствовало объединению вкусовых предпочтений огромного поколения, что
усиливало внутри него ощущение общности и единомыслия и тем самым еще более
отмежевывало это поколение от предшествующего. Длинные волосы и хипповый прикид являлись кодом, кодом униформы,
кодом причастности. В то время незнакомые длинноволосые, сталкивались в
уличной толпе, воспринимали друг друга как “свои”, и неважно, если один был
студентом-филологом, а другой учился на водопроводчика, - оба
противопоставляли себя общепринятым нормам, и в этом проявлялась их общность
и близость духом. Может, оно и выглядело по-другому изнутри лондонской
рок-тусовки, но от метро “Университет” - именно так. Итак, биг-бит: Когда микроб этого опьяняющего дурмана проник сквозь железный
занавес в Москву, случаи заболевания носили единичный характер, -
скажем, в 1964 году чернокожих студентов в Москве было гораздо больше, чем
длинноволосых подростков, и грядущая эпидемия вовремя распознана не была.
Зато года через два-три битломания заставила власть почесать репу. Складывалось впечатление, что некая субстанция, не знавшая ни
государственных границ, ни враждующих идеологий, заполняла собой все пространство,
но распознаваема была только бэбибумерами и тем самым объединяла их, давала
им ощущение общности и праздника. В групповой рок вовлекались не только
музыканты и другие творческие личности, жаждущие самовыражения, но и
предприимчивые организаторы, администраторы как подпольного, так и
комсомольского толка. Дефицит инструментов, “примочек” и усилительной
аппаратуры привлекал молодых технарей и ремесленников, которым было в кайф
тусоваться с группами, да еще и подзаработать, молодая фарца тоже не отставала.
Зачастую музыканты из энтузиазма и от безвыходности пилили, строгали и паяли
сами. Вся эта многочисленная разношерстная и волосатая братия с трудом
вписывалась в рамки образа молодого строителя коммунизма и, в конце концов,
строгие рамки разнесла. Огромное увлечение огромного поколения стало весьма
ощутимым: если в 1965-м в Москве выступающих групп были единицы, то в 1967-м их число перевалило за пару сотен и
продолжало расти в прогрессии ближе к геометрической. Группы создавались в
каждой школе, техникуме, в высших учебных заведениях, в заводских клубах, да
и просто в ЖЭКах. И неважно, что уровень большинства их был низок, - шел
процесс обучения (пусть даже через подражание), поиска путей, накопления
опыта, а ощущение сопричастности и кайфа было щедрым вознаграждением. Насколько я помню, где-то осенью 1967 года поплыли слухи, будто в
Москве организуется Бит-клуб и его членам будет предоставляться возможность
студийной записи, выступлений на ТВ и в больших концертах. Потом кто-то
сказал, что нужно ехать в кафе «Молодежное» на улице Горького, и мы тоже
рванули туда всеми Скифами. Действительно, в кафе выдавали анкеты, которые необходимо было
заполнить, а верховодил всем этим балаганом некто общительный и улыбчивый,
«товарищ» лет под сорок с явно удачливым комсомольским прошлым. Потом уже,
пораскинув мозгами, мы решили, что нас обули, как лохов, - навешали лапши на
уши о записях и концертах, а основной-то целью были анкеты, т.е. попросту
сбор информации. Но к нашему удивлению через какое-то время нам сообщили дату
прослушивания. По какому принципу подбиралось жюри, решавшее вопросы
членства, да и вообще как все в Бит-клубе было устроено с организационной
точки зрения, я не помню, но думаю, что, взяв таким образом нас “на
карандаш”, власть пыталась направить повальное увлечение роком в удобоваримое
русло. Второй - и более успешной, как показало время, - попыткой
контролировать то, что могло “возыметь влияние на незрелые умы молодежи”, стало создание
официальных, проверенных цензурой ВИА. Подтверждается мое соображение тем
фактом, что чем популярнее и многочисленнее становились ВИА, тем более
захиревал московский Бит-клуб, пристанище неофициальных, самодеятельных или
подпольных, как бы их ни называли, групп. Просуществовав года два,
может три, он, в конце концов, канул в лету за ненадобностью. Работа же в пирамидально выстроенных ВИА с художественным
руководителем на вершине в качестве доверенного лица власти сулила музыкантам
приличные деньги, возможность выступать на любых сценах страны, но все это - за
полное подчинение и отсутствие творческой свободы. Результатом такого
компромисса стало появление весьма эклектичного, “покорного” рока, рока,
кастрированного цензурой. Занятно, что советская власть в своем желании “укротить рок” не
была оригинальной, - в период рокабилли в Штатах с подачи “морального
большинства” также предпринимались попытки создать причесанную, с
отманикюренными ногтями версию рок-н-ролла: белых симпатичных “душечек”,
выдвиженцев типа Пэт Буна, приторно перепевающих черные рок-хиты, отчаянно
промоутировали, крутя по радио и выделяя им значительное время на ТВ. Однако
если для штатского консервативного истеблишмента задача оказалась
невыполнимой, то в Союзе с ней справились весьма и весьма успешно. И… вот тут-то как раз всё и началось! Но об этом в следующий раз. Для Специального радио.
Октябрь 2005. |
|
