Валерий Шаповалов "ЧЕМОДАНЫ СЛАВЫ – ТЯЖЕЛАЯ НОША"
Свои впечатления и
оценки истории отечественной эстрады сегодня высказывает Валерий Шаповалов
– основатель и руководитель популярной в конце 80-х годов группы «Лимонадный
Джо». С ним беседуют ведущие этой газетной полосы Вячеслав Малежик и Юрий
Валов.
Валерий Шаповалов:
«Попса – слишком постная пища для души!»
Ковбои в лаптях
В. М.: ВАЛЕРА, в московской музыкальной тусовке ты был известен прежде
всего как виртуозный гитарист. И тут песня «Стой, кто идет?!», которая стала
суперхитом. Почему стал писать стихи, выпускать альбомы?
В. Ш.: В 83-м мы играли на
дне рождения известной певицы. Называть ее имени не буду. В разгар торжества
она сказала мимоходом, что еще и стихи пишет… А я ответил, что сочиняю музыку.
Тогда она говорит: напишите мне «рыбу» (бессмысленный набор слов, ложащийся на
ритмическую канву мелодии. – Прим. авторов). Я минут за 10 набросал «рыбу» на
одну из своих мелодий. Недели через три получил от нее стихотворение про
какие-то цветочки-ручейки – у меня волосы дыбом встали! И тогда подумал: если
ЭТО – профессионально, тогда и моя «рыба» ничем не хуже! Так и вышла моя песня
«Челнок» – ни слова из своей первоначальной «рыбы» я в ней не поменял. Потом
долго мне предлагали записать песни, которые уже были сочинены. В
В. М.: Да, мы тогда
вместе работали в ансамбле «Пламя*». Но
почему ты решил уйти из самодеятельности в «Пламя»? Жажда денег?
В. Ш.: В 68-м мы, три брата
Шаповаловых, пошли на профессиональную сцену. И сразу же попали в объятия
Москонцерта. Признаюсь, никто из нас тогда не знал нотной грамоты. Но понеслась
жизнь москонцертовская: то один певец, то другой, то третий… И мы –
аккомпанирующий состав. В 73-м нам позволили создать собственную группу.
Выступали в ковбойских костюмах, широкополых шляпах. При этом репертуар у нас
был шуточный, и мы в образе ковбоев пели «Лапти, да лапти!», «Чулочки» всякие.
В 82-м, не выдержав однообразия, я ушел от собственных братьев в ансамбль
«Пламя». А что касается жажды денег… Я никогда не был особо меркантильным
человеком.
В. М.: Просто за
хорошие деньги можно было хороший инструмент купить. Я например, пошел в
«Веселые ребята» с мыслью заработать на приличную гитару и тут же смыться. Но
игра с профессионалами, в приличных залах – это настолько затянуло, что мне
пришлось остаться.
В. Ш.: Сергей Березин, когда
приглашал меня в «Пламя», говорил: «Будем играть хард-рок». Но в программе
«Кинематограф» нужно было на сцене еще и приплясывать. Я сопротивлялся, потому
что какой же это рок – выглядеть клоуном? Народ требовал на концертах
«Идет солдат по городу», «На дальней станции сойду», а им выдавали что-то непонятное.
И когда Березин возмущался на музыкантов, почему они не играют рок, я говорил:
«Да они никогда его не играли! Тебе нужен рок? Возьми волосатых ребят с улицы,
они сыграют».
«Вам кого, мужчина без шнурков?»
В. М.: В ПРОГРАММЕ «Кинематограф» была только форма рока, оболочка. А
содержание совершенно ей не соответствовало. Взять рок-частушки и требовать от
гитариста играть их в манере Брайана Мэя из «Куин»…
В. Ш.: Я так и сказал: «Как я
могу это играть, если у меня гитара другая, усилитель не тот, отпечатки пальцев
другие. Да и живем мы в другой стране».
В. М.: Первое
представление «Кинематографа» на публике закончилось конфузом. Перед «Пламенем*» в
первом отделении выступал бард Сергей Никитин. После нашего выхода больше
половины зрителей встали и ушли. При том, что концерты «Пламени» в Москве
проходили при хороших залах и аплодисментах. Но я ценю те времена прежде всего
потому, что все мы бескорыстно помогали друг другу. Помню, как попросил тебя
приехать ко мне, поучаствовать в записи альбома «Черный рынок». И ты приехал
на студию Кобзона в 5 утра, весь перепачканный, в белой пыли, в ботинках без
шнурков…
В. Ш.: Тогда я зарабатывал на
жизнь тем, что чинил машины и был сторожем в гаражах.
В. М.: Петя
Подгородецкий, который с тобой не был знаком, открыв входную дверь, с ужасом
спросил: «Мужчина, вам кого?!» (Смеются.) А твоя песня «Стой, кто идет?!»
выстрелила сразу же. Именно этот хит, мне кажется, и помог тебе сделать
карьеру, создать группу «Лимонадный Джо».
В. Ш.: В передаче «Утренняя
почта» песню послушали и сказали: «Это шлягер! Ты только его до ума доведи». В
общем, «Стой, кто идет?!» я переписывал раза четыре. Потом отсняли на
видеокамеру. Первый раз песню показали ранним утром 1 января, когда все
нормальные люди спят. Но вдруг она пошла по всем телеканалам. Некоторые даже
подозревали, что я денег заплатил… А под эту песню в 89–90-м году многие
уезжали за границу. Знаю, что для многих эмигрантов песня «Стой, кто идет?!»
стала настоящим Рубиконом между советской и зарубежной жизнью.
В. М.: В чем,
по-твоему, главная разница между той музыкой и современной?
В. Ш.: Есть «Фабрика
звезд» – чистое шоу новичков. А в ВИА набирали опытных музыкантов и вокалистов.
Это была качественная музыка, на концертах люди живьем пели на голоса, были
сложные гитарные партии. Вспомните «Песняров», «Ариэль», «Пламя». В конце
перестройки ВИА хаяли, типа, это полный отстой. А сейчас что – не отстой? Не
то, что на голоса мелодию разложить – в унисон спеть не могут! Конечно, мы жили
в «режимной» стране, пели песни, которые нужны были власти. Но у каждого
ансамбля было по нескольку суперпрофессиональных авторов текстов и музыки. Про
смысл слов можно спорить, но это было здорово написано с точки зрения русского
языка, музыкальной грамотности! Плюс аранжировки и исполнение. Дай Бог, чтобы
сейчас было хоть что-то отдаленно похожее…
Рок-н-ролл – это хулиганское самовыражение
В. М.: Ты дружил с Валентином Дьяконовым, который был в «Пламени»
кумиром всех девчонок. С одной стороны, он олицетворял советского певца,
который спел «У деревни Крюково», «За того парня». А с другой – пел потрясающую
лирику. Он ушел из «Пламени», хотел сделать группу вместе с тобой. Что этому
помешало?
В. Ш.: Валентин очень
стеснительный человек. После концерта он всегда прятался, убегал, чтобы никто
его за кулисами не доставал со своими восторгами. Собственный проект, скорее
всего, не получился потому, что в дополнительной славе он не нуждался. Да я по
себе знаю: чемоданы славы – тяжелая ноша. Бывало, зайдешь в «Останкино»,
видишь, стоят курят телевизионщики. Таня Миткова говорит не «Привет, Валера!»,
а цитатой из «Стой, кто идет?!»: «Товарищ, предъявите паспорт!» или «Не
притворяйтесь рыбой!»… Что-то у Валентина не срослось именно внутри, чтобы
сделать свою группу. Он был сам по себе.
В. М.: Тебе
никогда не казалось, что талантливые вокалисты, которые работали в «Пламени»,
позже сделали самостоятельные пластинки гораздо слабее, чем могли бы? Что система
ВИА их как будто «обесточила», высосав значительную часть энергии?
В. Ш.: В принципе да.
ВИА были вампирами: выжимали людей, после чего выбрасывали. Я бы сказал, это
была своеобразная мясорубка талантов.
В. М.: Как ты
думаешь, почему сошли со сцены и «Пламя», и «Голубые гитары*»,
и «Веселые ребята»?
В. Ш.: В конце 80-х
эти ансамбли зашли в творческий тупик. Контингент слушателей стал моложе, им требовалось
что-то новое, без официоза. ВИА ведь считались официальными, чуть ли не
государственными ансамблями. Но дальше, в 90-х годах, получилось еще хуже.
Молодые музыканты, вместо того чтобы учиться профессионально играть на гитарах,
стали кнопки на синтезаторах нажимать. И сегодня на эстраде, в шоу-бизнесе
застой. Эти «Зажги звезду», «Фабрики звезд» выпускают все более мельчающих
звездочек и не знают, что делать дальше. Потому что у руля стоят люди, которые
практически ничего не понимают в музыке.
Ю. В.: Дай,
пожалуйста, свое определение рок-н-ролла и попсы. В чем главная разница между
ними?
В. Ш.: Рок-н-ролл,
по-моему, это искреннее, в чем-то хулиганствующее самовыражение в экспрессивной
форме. Особый пульс, состояние сознания. Этим стиль и завлек молодежь. Еще в
рок-н-ролле, как нигде больше, важно специфическое звучание гитары, некая
натянутость, пульсация. А попса – популярная музыка упрощенной формы. Но в
советское время были хотя бы лирические, патриотические песни, а у современной
нашей попсы вообще никакого стиля нет. Она сплошь пресная, постная – ни музыки,
ни текстов. Наверное, и во Вьетнаме есть какая-то эстрада, свои звезды, но кто
это всерьез назовет музыкой?
"Аргументы недели" № 45, 7 ноября
2007 г.